«Как в людях многие имеют слабость ту же,
Все кажется в других ошибкой нам;
А примешься за дело сам,
Так напроказишь вдвое хуже.»

Ну мы и напроказили. Азартные, но слепые щенки, мы вляпались в эту белиберду по самые уши. Трудно было в нее не поверить: вот каталоги выставок, вот анализы родословных, вот статьи в «Дер Хунд’е». Изучение здания немецкого собаководства мы начали с черепицы на крыше и покраски стен. Когда же добрались до устройства фундамента, было уже поздно. Собачий-то век короток. А что касается просчетов Вернера Дальма (он руководил разведением НО в ГДР после Г. Хирша), да разве мы смели об этаком помыслить? На гэдээровское разведение мы смотрели сквозь розовые очки. И, разумеется, даже не скопировали тамошних ошибок. У нас получилась, скорее, жуткая карикатура на эти ошибки.
Так начался «новый этап работы с породой». Начался не с отбора овчарок по работопригодности и не с испытания качеств характера или изучения наследственности рекомендованных для широкого использования производителей, а с массированной пропаганды престижности выставочных успехов. Мода враз двумя ногами влезла в наше разведение НО и словно на дрожжах стала расти, быстро вытесняя здоровые принципы, ради которых, собственно, эта каша и была заварена.
За каких-нибудь пять лет мы потеряли лучшую, ценнейшую часть племенного материала. В этом траурном списке те же УПГ, представлявшиеся Степанову и Орловской счастливой возможностью избежать вынужденной инбридизации и имевшие наследственность куда как чистую, сравнительно с очень многими импортными производителями. И потомки Ксеру дю Буа де Фонтенель, передававшего исключительные рабочие качества и железное здоровье через любые сочетания на две-три генерации вперед. Почти бесследно растворился богатейший набор производителей линии XIII A, одно происхождение которых было гарантией высочайшей пользовательной пригодности. Перечислять можно, увы, долго. Все это поначалу «ушло в матки», а сейчас… Сейчас клички этих собак можно встретить разве что в родословных «полукровья». Всё-то мы профукали. И ради чего?
Единственным достижением от использования производителей из новых восточногерманских «модных» линий стало определенное улучшение строения опорно-двигательного аппарата, и в первую очередь — верха. Зато вместе с прочным верхом их потомство — а вскоре это было почти все наше поголовье — обрело массу отрицательных свойств. Вслед за поздним физическим формированием (с чем, конечно, смириться было нетрудно) массово проявились и все заметнее усиливались инфантильные черты характера. Если прежде овчарка на первом году жизни, а то и сразу после смены зубов уже чувствовала себя взрослым бойцом, полноправным членом семейной «стаи» и защитником хозяина, то тут щенячье поведение могло запросто растянуться лет до двух, а то и на всю жизнь. Причем крайне неприятной особенностью оказалась болезненная чувствительность к воздействию со стороны хозяина, когда даже храбрая и стойкая в схватке с противником собака при первом подозрении на гнев «вожака» моментально «гасла» и впадала в угнетенное состояние. Дрессировать таких было противно до тошноты. За этими поведенческими признаками абсолютно не проглядывалось истинной овчарочьей сути. Но имелось однозначное сходство с характерами волко-собачьих гибридов. Впрочем, кто-кто, а экзальтированные девицы, которые вместе с натиском моды переполнили клубы «немчатников» и к тому времени составили, ввиду своего численного превосходства, мощный оплот для проталкивания очередных идейных изысков упомянутых «вождей», так вот, эти девицы считали «волчьи» аномалии поведения своих собак за проявления «интеллигентности» и ума. Тогда и началось превращение наших овчарок из служебных в «спортивных».
К злобности и смелости собак нового поколения поначалу претензий не было, а темперамента хватало через край — уже не редкостью были НО с безудержным желанием двигаться, словно педаль тормоза у них полностью отпущена, а газ выжат до предела. А вот действительный показатель способности шевелить мозгами — умение принимать верные самостоятельные решения, что у охотничьих собак называется мастерством — определенно стремился к нулю. Наряду с ним таяло главное породное качество — жажда работы. Их освободившееся место все чаще занимали маниакальные формы поведения — общее доминирование половой, пищевой и апортировочной реакций. Между прочим, с чьей-то легкой руки «чокнутость на апортиках» многими считалась даже желательной для рабочей овчарки.
Немного времени понадобилось, чтобы среди победителей крупнейших выставок появились собаки с очень слабыми характерами и даже откровенно трусливые. Мало того, среди них попадались экземпляры совсем не блестящие по экстерьеру, движениям и выносливости (достаточно вспомнить одного Затана ф.Калькбрух). Чрезвычайно интересно было наблюдать, как на Днепропетровской выставке, где год-другой назад овчарки бегали буквально на измор (и впереди тогда действительно оказывались лучшие «рысаки»), осмотр в движении прекращался, лишь только лидирующая группа выдыхалась и становилось ясно, что еще через пять-десять минут вперед придется переставлять совершенно иных собак. Результаты экспертизы беспардонно определялись по одному только происхождению собаки.
И, тем не менее, игра в гэдээровское разведение еще продолжалась. Но принимала иногда такие гротескные формы, что хотелось смеяться и плакать одновременно. Например, когда на «Днепре» в 1985 году «проверялось» поведение кобелей-призеров старшего и среднего классов, тест был настолько несерьезным, что впору было требовать выполнения его от колли. Немецкая овчарка, взятая на поводок, должна была отразить нападение фигуранта и вынести легкий удар хлыстом. А сработали, что называется, полторы собаки. Остальные, среди которых присутствовал широко использовавшиеся и тогда, и впоследствии производители, шарахались от поднятого хлыста, прятались за владельцев… Впечатление неописуемое!
Говорить об организованном разведении работопригодных немецких овчарок после такого уже не приходилось. Закономерный итог культивирования модных извращений. Короче, финиш. Приехали! Как там у Ивана Андреевича:

«Левей, левей — и с возом бух в канаву!
Прощай, хозяйские горшки!»

Ясное дело, что доведя само понятие «немецкая овчарка» до абсурда — а трусливая немецкая овчарка, использующаяся в разведении и возглавляющая выставочные ринги, есть втройне абсурд! — дальше над породой можно было измываться как угодно.
Что ж, новых фокусов долго ждать не пришлось. Попытка «прокатиться на хвосте» разведения ГДР закончилась для «корифеев» — и они это понимали — полным фиаско. Но открыто признаться в этом для них, полюбивших вкус власти над умами «собаководствующих» масс, означало бы крах репутации, а вместе с тем, понятно, утрату всей сладости почивания на незаслуженных лаврах. Уже знакомые мотивы, не правда ли? Разумеется, меркантильные интересы здесь тоже имели место быть. Нашим неудавшимся теоретикам и практикам Большого Собаководства ничего не оставалось, как выбрать путь человека, прыгающего со льдины на льдину при переправе через весеннюю реку. Останавливаться нельзя, поворачивать назад — тем более. Авось кривая вывезет! Поспешно меняя ориентиры и раздувая ажиотаж вокруг каждой новой «звезды рингов», тут же отбрасывая все, что ценилось еще вчера, в мусорную корзину, они баламутили вконец растерявшихся «немчатников» и добились-таки своего. Собаководы, понимавшие несостоятельность политики Северина, Поливанова, Ульяновой и иже с ними, не обладали адекватными возможностями влияния на все более расширявшийся круг неофитов. Тем более, что этот круг шире и шире охватывал не столько сторонников полноценных служебных собак, то есть действительно любителей породы, сколько торопившихся самоутвердиться приспешников моды и дельцов от собаководства, которым «до лампочки» были все морали и принципы. Потому кто-то из непожелавших смириться с деградацией поголовья замкнулся на работе только в своем клубе, кто-то просто «вышел из игры», а многие приняли эти новые, флюгерные ее правила. Поле брани осталось за модой и «корифеями», утвердившимися в легкой роли ее законодателей.
Очень много лет назад некий ан-Наззам сказал: «Когда исчезнут знающие, хороводить будут глупцы. Заблуждаясь сами, они еще потянут за собой всех остальных». Известное дело, с течением времени люди не меняются. Их только сильно испортили, помимо — по Булгакову — квартирного, многие другие вопросы. К сожалению, в свою очередь портимые людьми, изменяются собаки, и — не в лучшую сторону.
С 1985 года «Днепр» неудержимо пустился во все тяжкие. Разом были забыты хвалебные слова о высочайшем зоотехническом уровне разведения в ГДР. Будто и не было аргументов за приоритет функциональных показателей, за эмпирический путь формирования представлений о совершенном экстерьере, в конце концов, за серый окрас, которые до этого щедро рассыпались в докладах на семинарах, что в Днепропетровске, что в Поволжье. Новая путеводная звезда, по странному стечению обстоятельств, воссияла для нас именно тогда, когда в ГДР качнулись к использованию производителей из западногерманских кровных линий. Конечно же, этой путеводной звездой стало «выставочное» разведение ФРГ.
Все же исполнить вдруг такой крутой поворот, идя под всеми парусами, «корифеи» немного побаивались. Чтобы любители немецкой овчарки проглотили новую наживку, не разжевав, требовалось подпустить еще дурману. Одним заявлением типа «Канто Арминус — наш идеал» здесь было не обойтись. И потому силами «Днепра» выдвинули идейку о современных, для разных этапов развития породы, конструктивных типах сложения немецкой овчарки. Ей и сейчас оперируют многие собаководы, говоря о «треугольном» типе гэдээровских и «овальном» или «яйцеобразном» — западногерманских овчарок. Эта некритически воспринятая массами глупость базируется на простом зрительном обмане, возникающем при поверхностном взгляде на профильный силуэт собаки. Доказательство сему элементарнейшее. Стоит снять контур с фотографии, например, того же Канто Арминус или любого другого выставочного чемпиона «овального типа» и проделать с ним некоторые манипуляции (удлинить, при той же постановке, задние конечности на половину длины плюсны, сохранив общие пропорции длин сегментов, и, несколько удлинив передние конечности, сместить их чуть вперед, т. е. сделать более острым угол локтевого сустава), как мы получим силуэт… типичной НО восточногерманских кровей, если уж не абсолютно «треугольного» типа, то сильно к нему приближенной. То есть, разница между силуэтами представителей «овального» и «треугольного» типов, если они оба обладают крепким верхом и нормально развитой грудной клеткой, заключается в разности и в соотношении длин передних и задних конечностей (смотрите иллюстрации).
К слову сказать, столь очевидный факт как коротконогость собак «выставочных» линий ФРГ дает интересную пищу для размышления. Если вспомнить, что не так давно большинство западногерманских собак были очень крупного (и часто — запредельного по стандарту) роста, что насытивший все и вся своими кровями Фелло цу ден Зибен Фаулен имел 67 см в холке, что культивировавшиеся долгое время овчарки гиеновидного типа при крупном росте имели короткие задние ноги, то возникает следующая гипотеза. Что, если глубокий корпус этих собак ФРГ есть свидетельство того, что генотипически они отличаются от «гигантов» недавнего прошлого лишь наличием генов (вероятно, рецессивных), обусловливающих коротконогость? Существуют факты, которые иначе объяснить трудно. Во-первых, регулярное появление очень высокорослых — за счет большой длины конечностей — собак от разных сочетаний «чистых» западногерманских кровей. Во-вторых, почти обязательное получение таких «лошадей» от сведения производителей кровей ФРГ с собаками, происходящими из «чисто гэдээровских» линий.
Ну а теперь, уважаемый читатель, коли у Вас есть экспертская категория, раскрасьте силуэты «под ГДР» в серый цвет и прикиньте, каких оценок Вы бы таких собак удостоили? «Хорьков», как это сейчас принято? И за что? За «несовременный тип», то бишь… за большую длину рычагов?
Несмотря на столь явную нелепость, идейка о «конструктивных преимуществах» выставочных овчарок ФРГ попала, что называется, «в яблочко». Ей поверили почти все «немчатники» тогдашнего Советского Союза и стали интенсивно использовать в разведении, начиная с Сердогели Олтена, всех подряд венгерских, а затем польских, чешских и, наконец, западногерманских собак, наплевав на мгновенно «устаревших» овчарок ГДР, в которых вскоре перестали бесплодно отыскивать черты «овального типа».
Это была уже катастрофа. Любители породы со стажем, преданные идее разведения немецкой овчарки с высокой работопригодностью, глядя на подраставший молодняк, полученный от производителей новомодного течения, видели в нем обновленных «восточников», а дельцы и неофиты, объединенные погоней за модой, «прогрессивный этап в работе с поголовьем». Во взаимном непонимании дело дошло до анекдотов. Например, когда в ответ на возмущенные реплики по поводу демонстрировавшихся и «побеждавших» в ринге узкоголовых, «тонкоклювых», беднокостных и плоскогрудых животных (дескать, какие из них служебные собаки!), владельцы и поклонники изящных шавочек вполне убежденно возражали: это не служебная порода, а спортивно-рысистая! И смех, и грех.
Впрочем, то, что это во всяком случае «не служебная порода», в МВД, да и в погранвойсках поняли достаточно скоро. Ныне всё их ведомственное разведение базируется на кровях производителей, завезенных из ГДР и Чехословакии. Хотя эти крови вовсе нельзя назвать «исключительно рабочими», но рядом с теми НО, что используются в любительском разведении, они — золото высокой пробы. Поскольку, попытавшиеся как-то поработать с современными «эфэргэшниками», милиционеры-кинологи плюются до сих пор. А как не плеваться, посудите сами, если эти животные ни для содержания, ни тем более для выращивания в условиях питомника, как правило, непригодны, ввиду хлипкости здоровья. Если злобностью и смелостью, хотя бы в удовлетворительной степени, обладает едва ли десятая их часть. А физическую силу, гарантирующую действительное, а не показушное задержание, а, наряду с силой, стойкость к болевым воздействиям многие ли из них имеют? Нет, весьма редкие. И зачем патрульному милиционеру таскаться с таким полудохлым довеском, если даже у того вся родословная забита кличками чемпионов?
Однако же, вернемся к последовательности, в которой развивались события.
Окончательно убедившись в бесплодности своих попыток «задавить» самостоятельное разведение НО в клубах России, Всесоюзная Федерация и Центральный клуб стали искать такой компромиссный вариант решения проблемы, при котором они могли бы удержаться у кормила (и у кормушки) служебного собаководства. Ведь их критическое положение к тому моменту усугубилось появлением новых общественных собаководческих объединений (типа «Фауны»), которые потенциально способны были перетянуть из ДОСААФ — и перетягивали — владельцев не только немецких овчарок, но и собак других пород. И потому начались заигрывания ДОСААФа с «Днепром» и «Волго-Донским регионом», на которые «верхушка» последних охотно откликнулась. Чтобы доказать свою лояльность, ДОСААФ устроил в 1987 году 1-ю Всероссийскую выставку немецкой (восточноевропейской) овчарки, где — неслыханное дело! — «восточников» затерли на задний план. Вот выдержка из отчета о выставке: «…по происхождению к немецким овчаркам восточноевропейского типа из представленного поголовья относится только 39 собак (31,7%). Все эти собаки прошли или оценку «хорошо» или в конце оценки «очень хорошо».
К этому добавили умопомрачительный вывод: «…действующий в настоящее время стандарт немецкой (восточноевропейской) овчарки требует уточнений»!
Чем не жертва ферзя (то бишь, ВЕО) в попытке выиграть качество? Понятно, отнюдь не качеством поголовья собак был озабочен ДОСААФ, а качеством своих властных позиций. Именно ради последних (читай, ради своих выгод, своих шкурных интересов) функционеры ДОСААФ готовы были пренебречь ранее столь громко ими провозглашенными принципами и идти на союз хоть с чертом, не говоря уже о «проколовшихся» лидерах «немчатников». У этих-то положение было тоже не слишком надежное, потому им на руку оказались мир и союз с центральными структурами досаафовского собаководства.
В 1987 г. на Днепропетровской выставке почетным гостем был заместитель начальника Центрального клуба А.А. Агафонов (ныне начальник ЦКСС), а еще один сотрудник Центрального клуба И.Л. Швец даже выступила на семинаре. На том самом, где преподнес слушателям свою «биомеханическую модель» Е.Л. Ерусалимский.
Эта «модель» подводила лженаучное и, к тому же, весьма путаное обоснование под «овальный конструктивный тип» и, таким образом, под новое направление разведения. Но так уж получилось, что воспринятая на слух и перегруженная обилием ученой терминологии, она не получила должной критической оценки ни тогда, на семинаре, ни сразу после. И создала своему творцу славу авторитетного специалиста в вопросах биомеханики и кинологии.
Получив столь существенное идейное подкрепление, «корифеи» разведения НО уже совершенно спокойно отбрасывали как все условности, так и очевидные факты. Только что прошла выставка Волго-Донского региона, на которой в средней, кажется, группе вторым был Змей с Нового Света (вл. Мокрушин), кобель с потрясающей силы ходом. Спрашиваю судью, ныне покойного Ю.В. Никифорова, отчего Змей не первый. Получаю ответ: «Судья должен думать о перспективах разведения. Крови Змея для нас отработаны и дальнейшего интереса не представляют». Понятно, ладно. И вот, буквально через неделю, на выставке в Днепропетровске, Змей оставляется в группе «хорьков», которых даже не осматривают на рыси (так, дали пробежаться кружок трусцой и всё). Подхожу к экспертам, спрашиваю почему. Прошу сравнить Змея на ходу с лидерами ринга. Мою просьбу поддерживает присутствовавший в качестве зрителя Никифоров. В ответ следует категорический отказ и не менее категорическая резолюция: с такой лопаткой он не может хорошо бегать! После этого подхожу к Никифорову, грустно восседающему на заборе. Говорю, что не вижу принципиальной разницы в подходе к оценке у него и у днепрян. Никифоров только расстроено махнул рукой.
Что ж, мода есть мода. Она самодостаточна и не нуждается в практических доказательствах правоты.
Такой бездоказательный подход к экспертизе и, само собой разумеется, к разведению, как нельзя более устраивал деятелей из Всесоюзной Федерации и Центрального клуба служебного собаководства. (Как, впрочем, и всех прохиндеев, начетчиков и дельцов с судейскими билетами в кармане, кои не знают и не любят работы со служебными собаками, а стало быть, ничего и не понимают в качествах настоящих овчарок. Зато, нахватавшись верхушек и зазубрив сотню-другую кличек, они с легкостью втирают очки людям, только что прикоснувшимся к собаководству, безрассудно раздают оценки в рингах и лепят победителей, нимало не утруждая себя заботами о будущем поголовья. Стоит ли ждать от них пользы для собаководства? Эпигоны моды, у них другие заботы, они ж этим кормятся. И потому безответственно портят все, к чему только ни прикоснутся.)
Однако в 1987 г. Центральному клубу после «Днепровской» выставки пришлось смущенно утереться: не вписались в поворот, прозевали — мода изменилась! В Перми, на Всероссийской выставке впереди прошли «гэдээровцы», а через два месяца в «Днепре» — «эфэргэшники». Потому Первую Всесоюзную выставку немецких овчарок Центральный клуб проводил уже полностью по образу и подобию Днепропетровской. И судьями на «немцев» пригласили Вербицкого, Северина, Ульянову, Архангельскую, Петрову, Крикливченко, словом, почти полный набор «Законодателей моды». Потому на этот раз спели в унисон. А экспертиза ВЕО проводилась в отдельных рингах. И это был последний гвоздь, забитый Центральным клубом в крышку гроба «восточников».
Вот что об этом писал в обзоре выставки В.С. Вербицкий, главный судья. «…На данной выставке в ринги ВЕО допускались собаки, которые могли иметь в родословной и более 50% кровей импортированных производителей…Попытки улучшить строение корпуса и конечностей у собак путем вязок сук восточноевропейского типа с кобелями, импортированными из-за рубежа, либо от импортированных родителей, в последнее время стали часты, достаточно большое количество собак, полученных в результате таких вязок, было выставлено в рингах восточноевропейской овчарки…Следует отметить, что эти собаки, как правило, имели более крепкую линию верха, лучшие конечности и, соответственно, лучше двигались, что привело к возглавлению такими собаками рингов восточноевропейской овчарки. Можно отметить, что эти собаки относительно лучше прошли и проверку нервной системы… Видимо, такое разведение, как переходный этап от восточноевропейской овчарки к немецкой, вполне допустимо для больших клубов, ранее занимавшихся разведением только национального типа немецкой овчарки.» Из чего следует: кто хочет заниматься «полукровьем» и «водостоками» — занимайтесь, но Центральный клуб отныне интересуют только «немцы».
Восточноевропейская овчарка все еще не исчезла с лица земли. Хотя, если «чистые» ВЕО где-то и существуют, то лишь в совершенно незначительных количествах. В массе же своей это типичные полукровные собаки, в родословных которых от одной четверти места до трех и более занимают клички «немцев». И разведением их нынче пробавляются либо люди абсолютно невежественные в биологии, либо фанатики. А для фанатизма, как и для моды, логика нехарактерна, доказательства излишни. На этом тему «восточников» можно считать закрытой. Хотелось бы надеяться. Оговориться нужно потому, что место ВЕО занимают, точнее сказать, уже заняли «выставочные немцы», которые ничуть их не лучше.
Да, ничуть. Ибо процент пригодных для практической работы собак среди «восточников» в годы их апогея и среди нынешних «выставочных» НО одинаков. А это главный критерий. И нечего оглядываться на имитацию проверки характера, иногда устраиваемую на выставках. В абсолютном большинстве своем «выставочные эфэргэшники» натасканы на хватку за рукав расплодившимися повсюду дрессировщиками «игровой школы». Любое болевое воздействие (не размахивание мухобойкой над спиной собаки, а сильный удар хлыстом) быстро показывает, чего на самом деле стоит такое «задержание». А отдай фигурант собаке защитный рукав, и мало какая из них не убежит, довольная, с трофеем в зубах. «Тряпичники» почти поголовно. Поэтому в реальных условиях большинство из этих жучек, даже имеющих дипломы по ИПО, задержать нападающего могут только случайно попав ему под ноги. Теоретически не исключено, что последний, запнувшись, расшибет себе лоб и потеряет сознание. А практически? Если на крупных выставках, таких как «Кубок России», в рабочем (!) классе лишь десять-пятнадцать процентов собак нападают на фигуранта агрессивно, то что говорить о массе остальных? В общем, проверив на любой из выставок всех взрослых собак на задержание с расстояния шестидесяти метров, с хорошим ударом, а затем дав им пробежаться пару часов рысью, можно убедиться, что происхождение, идущее через десятки чемпионов мира, дает им не больше, чем нежели бы оно шло через соседского тузика. Нечего, господа хорошие, обманывать себя и других, говоря, будто это и есть настоящие овчарки. Нет, «выставочные» НО фактически представляют собой сложившуюся декоративную породу, которую нужно считать таковой и разводить отдельно от «рабочего» поголовья. Они имеют на это такое же право, как и «восточники».
Любительские объединения собаководов, занимавшиеся разведением немецких овчарок, вели работу с породой не лучше и не хуже, чем ее делал тот же «Днепр» или стали делать клубы ДОСААФ, коими руководил Центральный клуб. То есть, использовали тех же производителей, приглашали тех же судей на выставки, но… были независимыми. Что само по себе, с точки зрения ДОСААФ, во все времена является крайне предосудительным. К тому же немалое число бывших досаафовских клубов игнорировало руководящие указания «центра», типа спущенного оттуда списка кобелей, которых, якобы, только и можно использовать в племенном разведении. Испробовал Центральный клуб еще раз применить испытанное средство — ввести единый бланк родословной. И тоже без особого успеха. Но «немчатники» заволновались. Ведь на этот раз Центральный клуб действовал, фактически заручившись поддержкой Днепропетровска и Волго-Донского региона. С другой стороны, беспрерывно продолжались процессы объединения и размежевания новых собаководческих структур. От этой кутерьмы очень и очень многих потянуло к упорядоченности. И здесь замаячил не кто иной, как уже известный «немчатникам» Е.Л. Ерусалимский с его идеей создания триединой (из «охотников», «любителей» и «служебников») Всесоюзной Кинологической Федерации. Этот вариант представлялся удачным компромиссом: уйти из-под спуда ДОСААФ и, в то же время, объединиться. Немалое количество клубов бросилось в Федерацию именно на этих основаниях. А многие привычно пошли туда вслед за М.А. Поливановым. Заплатили взносы, вступили, огляделись. Ан тут как тут, привычною рукою потеребливая бразды, их встречает Центральный клуб. Ай да Мстислав Александрович! Спас Центральный клуб, сдал ему «немчатников» и не за это ли получил тогда пост президента Федерации служебного собаководства? Предательство — тяжелое слово, но: сначала опороченное наследие Степанова и Орловской, затем — похеренная идея разведения немецкой овчарки с высокой работопригодностью, затем — геноцид гэдээровских «немцев» и, наконец, приведение независимых «немчатников» под руку Центрального клуба… Найдите другое название этой эпопее. Найдите слово, означающее, чем М.А. Поливанов оплатил свою карьеру в собаководстве. И не только он один, но и многие-многие разрядом помельче. Говоря словами поэта, «вы, в сущности, волки, но вы изменили породе!»
Итак, все в отечественном разведении НО вернулось на круги своя. Централизованная система с Центральным клубом во главе. Набор «авторитетов», которых, кроме меркантильных и карьеристских интересов, к породе ничто более не привязывает. И новые «восточники» (правда, у этих росточек поменьше, а движения получше). Что же дальше? Попытаемся спрогнозировать. Если все пойдет своим чередом, то популярность немецких овчарок будет падать все ниже, репутацию защитных собак они потеряют окончательно. Тогда их разведением будут заниматься — для себя — фанатики «красоты», которым нет разницы, разводить собак или кактусы. А дельцы переключатся либо на другую породу, либо, если удастся раздуть новый ажиотаж, начнут завозить овчарок «рабочих» кровей. Но поскольку организация разведения по клубам прежняя, надо полагать, и эти собаки в скором времени придут к «водосточному» состоянию. Русские — народ забывчивый. Оттого-то история у нас повторяется раз за разом, и каждый новый фарс мерзостнее предыдущего. Доколе на одни и те же грабли наступать будем? Или у нас даже условные рефлексы не вырабатываются?
Что делать, как избежать, как вырваться из этой проклятой цикличности? Выход один. Нужно уже сейчас, параллельно с «декоративным», наладить грамотное, основательное «рабочее» разведение. Сейчас, пока еще не окончательно перевелись настоящие овчарки. Нужно их собирать и разводить, попутно налаживая дисциплину разведения и создавая надежные механизмы работы с поголовьем. Такая возможность есть. Да, в конечном счете, все наше «рабочее» разведение насыщено будет импортным материалом и, вероятно, крови, с которыми сейчас придется начинать работу, окажутся вытесненными. Но механизм, организация останется. И это послужит гарантией того, что «рабочее» разведение сохранится. И что не только мы, но и оставшиеся после нас будут иметь счастье общаться с настоящими немецкими овчарками, а не с их жалкими отражениями, носящими это громкое название.
1994 год.

<------ Начало -------